да еще и заткнул рот кляпом. Она оглянулась по сторонам и увидела Веру Сергеевну и еще каких-то людей. Все они были в белых балахонах, а на шеях амулеты в виде черной снежинки.

– О, Асгарот – Владыка Черных Снегов, мы нашли ту, на кого ты указал нам! – нараспев произнесла Вера Сергеевна. – Мы просим тебя, чтобы ты продлил свое благословение, которым ты осенил наш город. Прими же нашу жертву!

В руках старухи блеснул кинжал, и она занесла его над грудью связанной жертвы. Глаза Даши расширились от ужаса. Кинжал опустился.

За что гоблин Тимоша убил сторожа

Дарья Странник

г. Вупперталь

Кирилл Ахундов

г. Баку

Лохматый седой ведущий в маске, изображавшей приветливое человеческое лицо, был похож на ведущего телешоу.

– Приветствую всех на очередном собрании нашего клуба! – бодро воскликнул он.

Перед ним полукругом сидело полтора десятка страшилищ. Человеческие фигуры в невзрачных рубашках и блузках, джинсах и юбках и кроссовках и туфлях, выглядели почти нормально, если бы не странные головы: у одних – рожки, у других – клыки, у кого-то – волосатые ослиные уши, несколько скошенных подбородков.

– Давайте начнем с традиционного. Где мы находимся?

– В клубе анонимных душегубов, – нестройно прогудели уроды.

– Зачем вы приходите сюда?

– Чтобы признаться в грехах, – пробормотал красноглазый субъект, но его заглушила разноголосица: – Чтобы причаститься!

Ведущий одобрительно кивнул:

– Кто хочет начать?

– Здравствуйте, меня зовут Тимоша, – поднялся со стула верзила, похожий на гоблина. – Я убил сторожа.

Верзила был новеньким. Собравшиеся задумчиво рассматривали его зеленые щёки, квадратные губы, неестественно длинные руки и круглый живот. И чего новичок так мнётся? Подумаешь, убил сторожа, дел-то, плюнуть да растереть.

– Здра-авствуй, Тимо-оша, – вразнобой протянули участники.

Тимоша сгорбился, смахнул свисающую на нос прядь грязных волос. Ведущий задержал взгляд на плохо остриженных когтях, а потом ободряюще кивнул, не тушуйся, мол, мы слушаем.

– Мне было восемь лет, я учился во втором классе. Мне нравилась большая светлая школа, в которой во время войны размещался эвакогоспиталь.

Тимоша словно читал знакомую книгу. Голос его набрал силу, слова он произносил звучно и четко.

– Как часто бывает в детстве, всё в школе казалось просторным: коридоры, классы, кабинет биологии с пышными растениями, но больше всего впечатляла широкая мраморная лестница в холле. Она вела на первый этаж. Несмотря на общую простоту здания, лестница выглядела благородно. Я, конечно, тогда не понимал этого, но чувствовал.

Бледно-зелёные ступени с синими прожилками потускнели от времени и были местами выщербленными. Когда уборщица протирала ступени, они становились ярче и как будто даже шире.

Иногда казалось, что лестница живая. Спящий зверь. Может, часть гребня сказочного дракона, настолько могучего и невозмутимого, что его не смущает вес трёхэтажной школы.

Эта лестница, в отличие от остального здания, сохранила великолепие и неприступность. По ней нужно было ходить осторожно и с почтением. А мы бегали, прыгали, спотыкались. Это… казалось неправильным.

– Лестница, сохранившая девственность и неприступность! – Насмешливый баритон прервал воспоминания.

Ведущий укоризненно покачал головой.

Но Тимоша настолько увлёкся, что не обратил внимания на шутку.

– Каждое утро я подбегал к лестнице, поднимался вместе с толпой гомонящих, толкающихся, размахивающих портфелями мальчиков и девочек. Знаете… – Тимоша запнулся, – мне казалось, что я проникаю во дворец. Шестнадцать ступенек, ведущие в волшебный мир. Но каждый раз вместо дворцового великолепия меня встречал невыразительный коридор с деревянными полами и такая же невзрачная раздевалка. Мрамор уступал дереву. Сказка быстро кончалась.

– Он считал ступеньки, – пробормотал тот же баритон.

Ведущий недовольно нахмурился. Тимоша рассказывал дальше:

– А потом в школе начали бороться с опозданиями. Детей сначала стыдили, ставили двойки за поведение. Но кто из нас не опаздывал в школу? И вот решением дирекции холл перегородили деревянной ширмой со стеклянной дверью. Ровно в восемь утра сторож запирал эту хлипкую дверь. Шестнадцать ступеней вместе с опоздавшими детьми оставались за порогом. Нужно было ждать сорок пять минут, а потом покорно снести гнев завуча и получить предупреждение за прогул.

Я жил рядом со школой, и за три минуты пробегал два тихих квартала. Наверное, многие согласятся с простой истиной: чем больше времени в запасе, тем быстрее оно кончается. Я самонадеянно верил, что всегда успею до звонка. Однажды улицу перегородили из-за ремонтных работ, и мне пришлось идти в обход. Я спешил изо всех сил, но всё равно опоздал. Звонок прозвенел на первой ступеньке, на шестнадцатой передо мной захлопнулась дверь. Несколько секунд! Их отнял угрюмый небритый, сутулый человек с крючковатым носом и отвратительной бородавкой над переносицей

– Человек? – глухо переспросила большелобая толстуха, поглаживая свернувшуюся на её коленях змею.

– Школьный сторож, которому было поручено запирать дверь ровно в восемь утра. Я прижался носом к стеклу, чувствуя, что проваливаюсь в болото. За спиной послышался громкий возглас: моя одноклассница вместе с мамой спешили к заветной входу. О, чудо! Увидев, как запыхавшаяся женщина машет рукой, сторож поморщился и распахнул дверь. Девочка мышью юркнула в коридор. Я радостно сунулся следом, но сторож оттолкнул меня. Лучше бы ударил… нет… убил.

Болото превратилось в пропасть с кольями на дне.

Я словно обжегся. Как он мог пропустить ту, что появилась после меня?! То есть безнадежно опоздавшую.

Я стоял в окружении десятка таких же несчастных, и всё не мог понять. Две моих секунды против опоздания на полминуты… Разве было так сложно простить эти секунды, засчитать последним рывком бегуна к финишной ленте?

Толстуха хрюкнула, змея зашипела. Собравшиеся беспокойно зашевелились. Ведущий хлопнул в ладоши, призывая к спокойствию.

Гоблин взволновано продолжал:

– Рядом со мной топталась большая девочка, старшеклассница. Она нервничала, то улыбалась, то хмурилась, постоянно кивала сторожу, который продолжал стоять у запертой двери, как часовой возле штаба. Эта девочка чуть не растоптала меня. Она жестикулировала и тихо просила: «Пусти, ну, пожалуйста!».

Под белой блузкой у неё колыхалась грудь, и мне стало неуютно. Сторож вдруг резко распахнул дверь, и девушка моментально просочилась в деревянное царство. Я хотел было шагнуть за ней, но наткнулся на мёртвый взгляд сторожа.

Я оказался изгоем.

Парией.

Недочеловеком.

Сторожу явно было приятно чувствовать своё могущество. Ощущать власть и упиваться призрачным наслаждением казни. Это была песчинка, искорка, осколок тени спящего под школой дракона… и он творил зло и несправедливость.

Не отрывая своего взгляда от моего, сторож смачно плюнул на лестницу. Отвратительная слизь шлепнулась на верхнюю мраморную ступеньку. Плевок обезобразил и уничтожил всю красоту и справедливость на свете. Так